Ледяное сердце лавины. Пять дней в снежной ловушке. Четверо погибли.

Автор: Ахмирова Римма

Альпинист Андрей Григоров в феврале 2006-го дважды родился заново. Он пережил две лавины, в которых ему и четверым его товарищам было суждено выжить. А еще четверым - погибнуть.

Снегопад

Говорят, лавина похожа на стремительно мчащийся гоночный болид. Оказаться у нее на дороге - как встать на пути у сверхскоростной машины. Лавина так же сметает все на своем пути: сначала подминает под себя воздушной волной, потом подхватывает и стремительно несет вниз, забивая нос, уши и легкие снежной пылью, и под конец утрамбовывает, как в бетономешалке.

Лавина 2006 года в Карачаево-Черкесии нацелилась на тот участок, где проходил маршрут пятерых альпинистов из Москвы, Саратова, Махачкалы и Норильска, а 11 спасателей МЧС проводили свои сборы.

У альпинистов была цель - вершина горы Нахар. Они побросали все свои дела, взяли отпуска, чтобы сделать то, что до них никто не делал. Это называется "первопроход". Маршрут высшей категории сложности - по отвесной скале.

Снег шел три недели, как бы выпроваживая людей со своей территории, но люди продолжали делать то, зачем приехали.

- Снег все шел, и становилось понятно, - вспоминает Григоров, - добром это не кончится. Но уйти мы не могли - двое наших уже были на маршруте. Дожидаться их всем вместе было тоже опасно. Решили отправить вниз менее подготовленных.

Девять самых опытных остались. Думали: дождутся и вернутся все вместе.

У природы на этот счет был свой план. Снежное месиво не отпускало их все последующие пять дней.

Первая смерть

Жертвам стихий боишься задавать прямые вопросы. С профессионалами, пережившими катастрофу, говорить легче. Например, о том, как погиб Андрей Бычков и как они провели три дня рядом с мертвым товарищем, с которым за много лет знакомства взошли не на одну вершину.

- Присыпало снегом одну из трех пещер, где мы ночевали. Я и Бычков пошли ее откапывать, когда случился первый обвал, - вспоминает Андрей Григоров. - Что это - оказаться внутри лавины? Понять ничего не успеваешь. Доли секунды, и ты - под толщей снега. Важно не паниковать, не совершать лишних движений. Надо мной был метровый слой плотного снега. Я высвободил подвернутую левую руку, расчистил пространство у лица. Смог дышать. Видел тени прямо над собой. Слышал голоса. Думал, откопают. Даже смог надеть перчатку и поправить шапку, чтобы не обморозиться. Не молился и жизнь в голове не прокручивал. Собирался выжить. Подумал: как там Бычков, куда его снесло? Почувствовал, как рядом со мной воткнули палку-зонд, которой прощупывали снег, схватился за нее и покрутил. Услышал голос Табакова: "Лицо закрой, голову откапываю". Я потом узнал: Сергей Табаков увидел, где накрыло, поэтому и нашли нас быстро.

- Где Бычков? - спросил Григоров, когда выбрался. Ему показали. Андрея нашли раньше, чем Григорова. Но спасти не смогли. Предполагают, что Бычков в первые же минуты задохнулся снежной пылью, которая заполняет легкие, и дышать уже невозможно.

13 февраля

Вторая лавина выбрала 13 число. Альпинисты собрались в одной пещере. Тело Бычкова положили в спальный мешок и вынесли на улицу. Вышли на связь, сказали, что в остальном у них все нормально и завтра они будут на твердой земле. Готовились пить чай и ложиться спать.

- Со входа задул ветер, потом - сильный удар и полная тишина и темнота. Все заняло доли секунды, как мне показалось, - вспоминает Михаил Зиновьев. - Я никого не видел и не слышал. Подумал, спасать некому. И некого. Почувствовал сильный запах газа - с походным примусом что-то случилось. Возникла дикая мысль, что с газом веселее умирать. Нащупал кружку, попытался ею разгребать снег. Около меня вообще собралась вся кухонная утварь - нашел крышку чайника, миску... Потом услышал голос: "Кто живой?" Отозвались пять человек. Все сказали только "я", но мы узнали друг друга. Меньше всех засыпало Шановаза Шановазова. Он освободился сам, помог откопаться Григорову. Потом отрыли меня, вытащили Шаульского и Голубева. Шаульский рассказал, что рядом с его лицом была рука Кости Дорро и он, чтобы понять, жив ли тот, кусал его за палец. Никакого отклика.

- В числе тех, кто отозвался, был сначала и голос Рашитова, но он быстро замолчал, - сказал Григоров.

Вторая лавина забрала троих: Дорро, Рашитова и Табакова. К Табакову у стихии был особый счет - он невредимым вышел из первой лавины да еще успел заметить, где накрыло Бычкова и Григорова.

Часы Дорро

- Впятером мы стали копать лаз - кружкой, миской - всем, что нашли. Рыли час. Готовились копать еще несколько часов.

- Улица! - первым крикнул Григоров.

На дневной свет из пещеры-могилы вышли пять человек. В чем были перед сном, с пустыми руками. Двое без ботинок, двое раненых. У Голубева - ушиб почки, который сначала приняли за повреждение позвоночника, у Григорова - вывих ноги, который случился, когда Шановазов со всей силы тащил его из-под лавины. К счастью, вскоре альпинисты нашли один из рюкзаков, где были рация, палатка и две банки тушенки.

А еще у них были часы Кости Дорро. Часы, которые сняли с его руки. Это было последнее, чем спасатель Дорро смог помочь товарищам.

- Мы выходили на связь только в строго определенное время, - объяснил Григоров.

Невыход в эфир в условленный срок означал одно - никто не узнает о том, что они заперты в снежной мышеловке. И что они ждут помощи.

Неизвестность

Главной теперь была экономия.

Банка тушенки - на пятерых в день.

Газа расходовали ровно столько, чтобы растопить - не вскипятить! - кружку воды в день на всех.

Жесткий лимит даже слов, чтобы понапрасну не расходовать силы.

- Каждый, - вспоминает Зиновьев, - все время помнил, что в снежной могиле рядом тела товарищей. Но вслух никто не предложил идти их откапывать.

Любым движением можно было разбудить еще один сход. У них - и живых, и мертвых - был один общий враг - лавина. Пока счет был в пользу людей: пятеро живых, четверо погибших. Стихия затаилась, будто ожидая человеческой ошибки.

- Это лотерея, что жить остались мы, а погибли - они, - говорит Андрей Григоров. - Могло быть и наоборот. Но с этим-то не договоришься, - показывает он куда-то вверх. Значит, там было решено так.

Пятеро заложников непокоренной вершины Нахар старались не говорить о том, что произошло, не вспоминать тех, кто погиб. Экономили эмоции. Их перерасход мог обойтись дороже, чем закончившиеся раньше времени тушенка или газ. Они обсуждали варианты спасения. Вспоминали женщин. Травили анекдоты. Нервы, истерика - вот что чаще всего губит людей в критической ситуации. Это во всех учебниках по альпинизму написано.

Три дня ожидания

Батарея в радиопередатчике почти села. Альпинисты решили отвечать в тоновом режиме: одно нажатие -"да", два - "нет".

- Есть еда?

- (Одно нажатие.)

- Состояние нормальное?

- (Одно нажатие.)

- Замерзаете?

- (Два нажатия.)

Это не кино, усмехаются альпинисты, никаких "держитесь, ребята" не было. Только сухой отчет: "вертолет вылетит, как только позволит погода. Держим связь с родственниками. Лавиноопасность сохраняется". За этими фразами в телеграфном стиле было все, что нужно: о них помнят, делают все возможное для спасения и даже то самое не произнесенное вслух "держитесь, ребята" было.

Один раз, правда, пленники лавины вышли за рамки экономии. Но и ситуация позволяла.

- Нашли газовый баллон! Живем! - проорали они в рацию.

- Я... (непечатный текст. - Р. А.) за вас очень рад! Конец связи.

Спасатели и спасители

На третий день мороз усилился.

Это порадовало: снег прекратился. В прозрачном морозном воздухе вертолет уже мог добраться до их убежища.

- Нам передали по рации, что за нами вылетели. Быстро, как никогда в жизни, мы собрали палатку и вещи, стали ждать, - Зиновьев помнит это досконально, по секундам. - Распределили между собой, в каком порядке садимся в вертолет. Сначала раненые, потом те, кто без ботинок. Последним шел самый сильный - Шановаз Шановазов. Сложность была в том, что приземлиться на крутом склоне вертолет не мог, завис в воздухе, зацепившись за землю одним колесом. Почему-то обшивка вертушки сильно била током. Трясло всех. Но это было последнее испытание: в вертолете их ждал "подарочный набор" - кружка кофе, шоколад и фляжка со спиртом.

- Мы обязательно вернемся туда. Костя Дорро так заразительно рассказывал, как хорошо там по весне - травка, ручей, палатки можно ставить. Он любил это место. Так вышло, что там и остался. А нам, кто выжил, надо будет приехать туда, ребят найти, табличку прикрепить. Это наша обязанность. - Зиновьев избегает слова "долг". Те, кто привык забираться на тысячи метров выше всех, терпеть не могут высоких слов.

Журнал "Собеседник", N 09 06-03, 2006